Февральский переворот ошеломил Деникина, человека либеральных взглядов, сторонника конституционной монархии и радикальных общественных реформ: «Не были подготовлены вовсе ни к такой неожиданно скорой развязке, ни к тем формам, которые приняла революция».[6]
Февраль 1917 года застал Деникина в Румынии, где он командовал восьмым армейским корпусом четвертой армии. Сразу выявилось однозначное отношение Деникина к событиям, развертывавшимся в стране и армии весной и летом 1917 года. Он критикует знаменитый приказ номер один от 1 марта 1917 года, направленный на демократизацию армии, как "давший толчок к развалу армии". Ясно и недвусмысленно он говорит о том, что уже в марте "Ставка выпустила из своих рук управление армией", что таким образом "корниловское выступление запоздало". Мысль о том, что порядок надо было наводить в марте-апреле, тогда же высказывалась и самим Корниловым, его будущим неудачливым сподвижником Крымовым и другими. Корнилов и Крымов говорили о неизбежности "жестокой расчистки Петрограда" и предлагали ее осуществить.[7]
Через три недели после Февральской революции судьба выдвинула Деникина, правда, ненадолго, в Ставку Верховного главнокомандующего, которая была одним из важнейших центров, где решалась судьба страны.
С конца марта 1917 Деникин служит в Ставке помощником начальника штаба Главковерха, с 5 апреля по 31 мая – начальником штаба Главковерха генерала М.В. Алексеева. Деникин, наблюдая за смутой, боролся за ограничение полномочий солдатских комитетов хозяйственными функциями, за увеличение представительства в них офицеров, стремился предотвратить создание комитетов в дивизиях, корпусах, армиях и на фронтах. На посланный военным министром Гучковым проект создания системы солдатских организаций с достаточно широкими полномочиями, Деникин ответил телеграммой: «Проект направлен к разрушению Армии».
Выступая на офицерском съезде в Могилеве (7-22 мая), говорил: «В силу неизбежных исторических законов пало самодержавие, и страна перешла к народовластию. Мы стоим на грани новой жизни ., за которую несли голову на плаху, томились в рудниках, чахли в тундрах многие тысячи идеалистов». Однако, подчеркивал Деникин: «глядим в будущее с тревогой и недоумением», «ибо нет свободы в революционном застенке», «нет правды в подделке народного голоса», «нет равенства в травле классов» и «нет силы в той безумной вакханалии, где кругом стремятся урвать все, что возможно, за счет истерзанной Родины, где тысячи жадных рук тянутся к власти, расшатывая ее устои».[8]
После увольнения Алексеева с должности Главковерха (в ночь на 22 мая), выступая на закрытии съезда, Деникин подчеркнул, что с русским офицерством осталось «все, что есть честного, мыслящего, все, что остановилось на грани упраздняемого ныне здравого смысла»: «Берегите офицера! — призывал Деникин — Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности». Новый Главковерх Брусилов 31 мая назначил Деникина главнокомандующим Западного фронта. 8 июня, объявляя войскам фронта о своем вступлении в должность, заявил: «Твердо верю, что в победе над врагом — залог светлого бытия Земли Русской. Накануне наступления, решающего судьбы Родины, призываю всех, в ком живет чувство любви к ней, выполнить свой долг. Нет другого пути к свободе и счастью Родины».
После провала наступления фронта (9-10 июля), вызванного полнейшим разложением Армии, 16 июля главнокомандующий Западного фронта Антон Деникин на совещании в Ставке в присутствии членов Временного правительства выступил с речью, в которой обвинил правительство в развале армии и выдвинул программу ее укрепления из 8 пунктов:
1) Сознание своей ошибки и вины Временным правительством, не понявшим и не оценившим благородного и искреннего порыва офицерства, радостно принявшего весть о перевороте и отдающего несчетное число жизней за Родину.
2) Петрограду, совершенно чуждому армии, не знающему ее быта, жизни и исторических основ ее существования, прекратить всякое военное законодательство. Полная мощь Верховному главнокомандующему, ответственному лишь перед Временным правительством.
Кружки гуманистов. Гуттен.
В Германии гуманистическая наука скоро приобрела множество поклонников. Масса типографий — их насчитывали до тысячи к 1500 г., в одном Нюрнберге было 25 — содействовали распространению нового научного интереса. Его поддерживали также богатые патриции южнонемецких городов, состоявших в тесных сношениях с Италией. Но в многочисленных гер ...
Общественно-политическая жизнь страны
Советское общество после войны. Завершение Великой Отечественной войны оказало значительное влияние на общественно-политическое развитие общества. В течение трех с половиной лет из армии были демобилизованы и возвращены к мирной жизни около 8,5 млн. бывших воинов. На родину вернулись свыше 4 млн. репатриантов — военнопленные, угнанные в ...
Экономическая политика династии Романовых
Для экономической политики новой династии Романовых было характерно следующее: стимулирование развития хозяйства, но главным образом государственного (царского) сектора, сбор налогов в опустевшую казну, а также жесткая организация всей жизни людей для выполнения первых двух задач.
Значительное внимание уделялось первыми Романовыми разв ...